В ноябре прошлого года президенты шести семинарий Южных баптистов опубликовали заявление, в котором говорилось, что критическая расовая теория «несовместима» с центральным заявлением веры ЮБК. Это произошло через несколько месяцев после того, как президент Дональд Трамп попытался запретить критическую расовую теорию в федеральном антирасистском тренинге; республиканцы в законодательных органах штатов теперь используют аналогичные формулировки, чтобы попытаться запретить критическую расовую теорию в системах образования штатов.
Для Натана Картагена, критического расового теоретика и доцента философии в Уитонском колледже, растущая вера консервативных христиан в то, что КРТ представляет угрозу Евангелию, ставит педагогическую проблему: как научить студентов понимать идею, которая, как им сказали, в корне антихристианская?
Картагена определяет критическую расовую теорию как «юридическое движение, направленное на понимание, сопротивление и исправление того, как американское право и юридические институты, такие как юридические школы, способствовали и увековечили расизм и превосходство белой расы», но он также подчеркивает, что КРТ сейчас действует в «дисциплинах и областях, которые выходят за рамки права или юридических исследований», и в целом сопротивляется односложным определениям.
Картагана рассказал Sojourners о своих «постоянных отношениях с критической расовой теорией», которые начались, когда он был аспирантом в Техасском университете A&M. С тех пор КРТ помогла Картахене разобраться в собственной жизни, включая его опыт «расового меньшинства, учившегося в исторически белом университете», а также связь его семьи с «завоеванием, колонизацией, эксплуатацией и угнетением» как пуэрториканцев.
Но, как сказал Картахена помощнику редактора новостей Sojourners Митчеллу Атенсио, он считает себя прежде всего «служителем церкви» и занимается своей работой в попытке поднять церковь.
Эта беседа была отредактирована для большей ясности.
Натан Картахена: Когда я подавал заявление на должность преподавателя, я хотел преподавать в небольших христианских гуманитарных школах, потому что в первую очередь я вижу себя церковным деятелем. Я хочу назидать церковь с помощью характерных христианских методов педагогики. Я не хотел, чтобы мне пришлось оставлять свое тринитарное богословие за дверью, когда я пытаюсь заниматься расовыми исследованиями или когда я пытаюсь делать отличительные вещи в моральной философии.
Когда я выступал в Уитоне в первый раз, моя гостевая лекция была посвящена эссе Томми Дж. Карри о критической расовой теории. Я хотел посмотреть: Будет ли это место приветствовать подобные размышления? Меня тепло встретили студенты, моя кафедра и т.д., поэтому я подумала: «Хорошо, это место, где я могу это сделать». В первый год работы в Уитоне я вел группу по чтению, которая занималась одним из важных текстов в движении критической расовой теории, «Лица на дне колодца» Деррика Белла. На следующий год я спросила, могу ли я вести занятия по критической расовой теории в течение половины семестра — и получила полный «палец вверх».
Когда я готовился к этому занятию, я почувствовал побуждение Духа, что церкви не помешала бы книга по критической расовой теории. Это было около двух лет назад, когда КРТ не являлась горячей темой. Но я подумал, что церкви не помешало бы более глубокое размышление о том, как закон поощряет превосходство белой расы в отношении расовых групп, и как это связано с ролью церкви в расширении европейских империй. Я подумал о том, как здорово было бы иметь ресурсы для ответа на этот вопрос: Как выглядит освящение в расистском мире? Павел не живет в расистском мире, Иисус не живет в расистском мире. После 15-го века люди живут в расовом мире. Критическая расовая теория может дать нам много ресурсов для ответа на такие вопросы. Я получил контракт в апреле прошлого года.
Митчелл Атенсио, Sojourners: Поскольку критическая расовая теория стала таким горячим вопросом, особенно в кругах белых евангелистов, находите ли вы, что студенты или другие люди имеют иные подходы или предположения, когда они приходят к вашей работе сейчас, чем когда вы только начинали преподавать?
О да. Когда я только начинал преподавать, большинство людей никогда не слышали о критической расовой теории, и уж точно не были знакомы с аббревиатурой. Сейчас преподавать сложнее. Люди имеют целый ряд представлений о КРТ, подавляющее большинство из которых абсолютно ложны. Они приходят с этими идеями от людей, которым они доверяют — от людей, которые, возможно, научили их правильным вещам и помогли им полюбить Иисуса всевозможными важными способами. Эти же люди говорят: «КРТ — от дьявола», «КРТ — не что иное, как культурный марксизм» и т.д.
Взаимодействие с этими студентами совершенно иное, чем год назад.
Одна из причин того, что проблемы стали более серьезными, заключается в том, что люди делают определенные заявления о совместимости КРТ с [использует воздушные кавычки] «Евангелием».
Как учитель, который любит своих учеников, я пытаюсь понять: Что это за идеи? Откуда они их взяли? Потому что я стараюсь предлагать педагогику, ориентированную на конкретного человека. Если вы думаете, что одобрение любого утверждения критической расовой теории может поставить под угрозу ваше положение как христианина, то ставки настолько высоки, что трудно вести дискуссию об этих вещах.
Когда я только начинал преподавать КРТ, я очень четко определял, когда что-то является эссе или цитатой КРТ. Теперь я представляю литературу КРТ, не говоря студентам, что это литература КРТ. Затем я спрашиваю их, что они думают об этом. Подавляющее большинство студентов отвечают: «Вау, это эссе так тщательно исследовано, так ясно и так хорошо аргументировано. Даже если я не согласен с каждым утверждением, я узнал так много нового» и т.д. Затем, после того как они исполнили небольшую хвалебную песню, [смеется] я говорю им, что они прочитали статью критического расового теоретика.
Вы можете увидеть разочарованный взгляд — эта часть становится действительно трудной, если я честен. С одной стороны, это здоровая дестабилизация. Вы должны помнить, что многие из моих студентов — это расифицированные белые люди. Если они не собираются сейчас сказать, что все, что они только что сказали, было ложью, то как они могут поверить в то, что есть чему поучиться у критических расовых теоретиков, зная при этом, что ставки в некоторых из этих сообществ, частью которых они были, настолько высоки, что сказать такое — значит подвергнуть себя остракизму?
Это одна из действительно важных проблем, с которой я сталкиваюсь как преподаватель в исторически белом евангелическом пространстве: Как мне устранить ложные идеи и помочь людям расти в справедливости, милосердии и понимании в отношении КРТ и в отношении сообществ, из которых они вышли, где они оклеветали людей КРТ? Это намного труднее, чем год назад, потому что ставки очень высоки. Как сделать хорошую, антигегемонистскую работу, наполненную любовью к ближнему, зная при этом, что, когда вы помогаете людям выйти из того, что я называю «платоновской расистской пещерой», это будет больно.
Некоторые христиане считают, что мы должны «съесть мясо и выплюнуть кости», или взять хорошее и выбросить плохое из критической расовой теории. Как вы относитесь к такому подходу?
Я думаю, что одна из моих проблем заключается в том, что этот подход все еще кажется слишком властным. Я беспокоюсь о том, как мы представляем материал как то, что мы можем разграбить, то, что мы можем поглотить и т.д.
Я предпочитаю использовать следующую метафору, которую можно найти у Боэция и Аквинского. Они говорят о превращении философской воды в богословское вино. Это означает, что что-то вроде КРТ, движения, будет питательным и животворным, как вода. Затем, я хочу вписать [КРТ] в определенные идеи о том, что человек создан по образу и подобию Божьему, всеобщей благодати и общем откровении. Когда мы говорим о «богословском вине», мы видим, что эта питательная «вода» сейчас находится в контакте с Христом. Именно Христос, член Троицы, принимает это и помогает нам увидеть, как мы можем лучше воспринимать Божье творение. Ученые КРТ помогают нам продумать, как двигаться более деколониальными путями и решать проблемы вопиющей истории церкви.
Если мы живем в расистском мире, и мы получаем политику собачьих свистков, южные стратегии и т.д. от КРТ, то часть того, что значит быть агентом, который является солью и светом в этом мире, — это признание, в осознании, всех этих очень тонких — и иногда, конечно, открытых — способов расизма.
Затем я думаю о Духе как об агенте благочестивого расового сознания. Я думаю в тринитарных терминах о том, как Дух на самом деле является агентом освобождения расового сознания. Дух поможет нам увидеть эти расовые структуры.
Для меня это совершенно иная позиция [чем «съесть мясо и выплюнуть кости»]. Я прихожу с ожиданием, что мне есть чему поучиться у ученых КРТ, что они скажут то, что поможет мне жить хорошей жизнью. Затем я с молитвой размышляю: Как я могу использовать христианскую традицию и понять эти вещи в более отчетливо христианском ключе?
Основатель критической расовой теории Ричард Дельгадо сказал, что ключевые аспекты КРТ включают «настойчивое стремление назвать нашу собственную реальность» и «критическое рассмотрение мифов и историй, которые влиятельные группы используют для оправдания расового подчинения». Как эти идеи могут помочь христианскому становлению и взаимоотношениям?
Идея о том, что существуют узаконивающие мифы, которые поддерживают злой статус-кво, является древней. Вы видите это, например, в историях северного и южного царств в 1 и 2 Царств. Вы увидите это в книге Амоса, где вы получите два разных священства. В книге Иеремии люди говорят: «Мир, мир, все хорошо», а Иеремия говорит: «Нет, не все хорошо!». Есть такие повествования, которые были созданы для того, чтобы ослепить людей к окружающей действительности.
Я думаю, что для некоторых христиан идея о том, что существуют нарративы, призванные ослепить людей, изначально звучит безумно, особенно если они принадлежат к исторически белым пространствам и моделям социализации. Но, если вы читаете Ветхий Завет или Новый Завет, вы видите легитимизирующие мифы.
Один из ключевых вопросов, который необходимо задать, это: Какие мифы и дискурсы позволяют создавать несправедливые материальные условия, которые мы наблюдаем на протяжении веков?
В разное время существовали разные мифы, дискурсы и идеи, которые использовались для узаконивания разных вещей. По большей части, явное продвижение целостного видения превосходства белых начинает ослабевать примерно с 1965 года. До этого вы получаете всевозможные дискурсы, которые явно говорят о превосходстве белых; существует множество различных концепций белизны — иногда люди защищают англосаксонское превосходство белых, иногда — тевтонское или арийское превосходство белых и т.д. — но это явно выражено.
Например, Редьярд Киплинг говорил о «бремени белого человека». Для них это был благожелательный расизм: «О, эти бедные слабые расы, они действительно нуждаются в нас». Часто эти рассуждения о бремени белого человека, заботе об этих низших расах, [означали] «О, белая раса полностью превосходит, но если мы хотим быть благочестивыми, мы должны любить эти низшие расы, вот что значит любить ближнего».
Теперь, [после 1965 года], вы все еще получали презентации о высших и низших культурах и расах?
Да. Но они не такие вездесущие и существенно отличаются от того, что вы получали раньше.
Вот одна из причин, по которой я считаю критическую расовую теорию такой полезной: Она просит нас мыслить исторически. Она говорит, что мы должны обратить внимание на изменения в истории и увидеть, как различные материальные условия и способы производства приводят к созданию различных легитимирующих мифов для поддержания структурных и институциональных способов господства белой расы. Поскольку они являются структурными и институциональными, они приводят к тому, что люди имеют определенные пороки расизма — одобряют определенные расистские идеи и испытывают определенные расистские чувства.
Теоретики критической расы, особенно такие люди, как Деррик Белл, позиционируют себя в традициях, связанных с их сообществами. Так, Белл явно работает в рамках того, что Седрик Робинсон назовет традицией черных радикалов. Белл в значительной степени опирается на таких людей, как [У.Э.Б.] Дю Буа и Фанни Лу Хамер. Опираясь на эти группы, он видит, как люди, оказавшиеся на задворках империи и расового апартеида, понимали общество, частью которого они были. Они понимали христианские теологии, которые работали, чтобы оправдать расовый апартеид и, с другой стороны, бросить вызов расовому апартеиду. Они способны видеть эти вещи с определенной точки зрения, и они развивают практики, дискурсы и нарративы, которые говорят с их точки зрения о тех формах несправедливости, которые они видят. Они видят это благодаря своему культурному, историческому и языковому положению. Белл говорит: «Я собираюсь работать с такими традициями и использовать их для оценки современных условий». Поскольку он делает это, он озвучивает традицию, которую унаследовал, и распространяет ее на новые реалии.
Важно видеть, что такие люди, как Дельгадо, Креншоу, Белл или Роберт А. Уильямс, не просто говорят: «У меня самого был такой опыт». Когда они говорят о мышлении с определенной точки зрения, это не индивидуализм. Скорее это звучит так: «Я привношу мысли, голоса, озарения — по-испански мы бы сказали mi gente — моего народа. И я оцениваю социальные условия в свете этих вещей».
В работах Белла есть много моментов, когда он цитирует чернокожие спиричуэлсы прошлого, чтобы помочь оценить происходящее в настоящем. Он пытается помочь предложить способ мышления исторической чернокожей церкви о современных условиях. Он говорит о такой перспективе и голосе. В очень многих исследованиях именно этот голос игнорируется и откладывается в сторону. Это не голос отдельного человека, это голос всего сообщества, который остается в стороне.
Народ Пуэрто-Рико был колонизирован [США] с 1898 года. Мы выступаем против расизма, расового апартеида, эксплуатации и угнетения со стороны США с самого начала, еще до того, как нас колонизировали. Почти никто из тех, кого мы называем «материком», если только они не латиноамериканцы или латиноамериканки, ничего не знает об этой истории. Это то, что известно как организованное забвение. Дело не только в том, что в стороне остаются отдельные точки зрения, но и целые сообщества, целые традиции, о которых мы ничего не знаем.
Ричард Дельгадо и Ричард А. Уильямс подчеркивают, что основатели и создатели Конституции при разработке Конституции США в значительной степени опирались на ирокезов и их концепцию конфедерации. Это хорошо задокументировано, но почти никто не знает этой истории. Они не только не знают эту историю, они знают другую историю. «О, ну Локк и Гоббс, они были ключами, это были единственные люди, которых слушал кто-то вроде Томаса Джефферсона или Бена Франклина». И это совершенно неверно. Мало того, что вы получаете вклад — богатство конфедерации, — который отстаивали ирокезы, игнорируется, и присваивается, но потом кто-то вроде Джона Локка получает похвалу. А Джон Локк — один из самых расистских людей по отношению к коренному населению.
Давайте на этом закончим: Помимо ваших собственных размышлений и некоторых книг, на которые вы ссылались, с чего бы вы порекомендовали начать людям, которые хотят попытаться понять критическую расовую теорию? И кто должен изучать критическую расовую теорию?
Мне очень нравятся оба эти вопроса. Некоторые из этих вопросов предполагают наличие досуга, который бывает только у представителей среднего, высшего среднего класса или выше. Это одна из причин, по которой я стараюсь вести блоги бесплатно, потому что я пытаюсь ограничить количество экономических барьеров. Даже если я даю рекомендации, кто может их себе позволить? У кого будет доступ к библиотеке, где есть подписка на журналы? Это серьезная проблема, и я думаю, что церковь не справляется с ней, и уж точно не справляются евангелисты в целом.
Теперь, обращаясь к тем, кого Господь призвал быть учителями и проповедниками в церкви: Если вы не знаете многого о КРТ, ваша задача — любить своих соседей, любить свой приход, любить тех, кого вы учите — признать, что вы не знаете многого о КРТ. Вы должны начать с этого. А затем вы должны спросить, учитывая все, что вам предстоит сделать, собираетесь ли вы начать учиться, потому что КРТ — это горячая тема. И кто знает, как долго это будет продолжаться. Поэтому, глядя на все ваши обязанности, если одна из ваших задач — быть в состоянии обеспечить некий голос справедливости и любви в этой дискуссии о КРТ, то каковы некоторые из тех вводных ресурсов, которые вы можете получить?
Но, и это очень важно, только потому, что вы прочитали книгу Дельгадо и Стефанчика [Critical Race Theory: An Introduction], вы не стали экспертом по КРТ. Да, вы получили немного больше понимания, но вы должны признать, что оно сильно ограничено. Поэтому вам нужно говорить и действовать в свете этого.
Кроме того, в церкви есть люди, которые являются учеными в области КРТ, как я, которые с радостью пообщаются с людьми и общинами и дадут вам понимание. Но большинство из нас, особенно когда мы имеем дело с исторически белыми институтами, попросят, чтобы вы продемонстрировали нам приверженность, через чтение, прежде чем мы придем и поговорим с вами. Мы не заинтересованы в том, чтобы быть частью расового театра, куда нас забрасывают на парашюте для одной беседы, потому что это не способствует реальным изменениям.
Те из нас, кто серьезно изучает КРТ, кто считает, что есть много поводов для радости по поводу движения и прозрений, пытаются сделать это, чтобы способствовать здоровью и благополучию церкви и общему благу. Мы хотим поговорить о том, как получить духовное формирование, осознающее расовую принадлежность, и ученичество, направленное на сопротивление и исправление форм превосходства белой расы, а также всех форм расизма, которые следуют за этим.
Все, что церкви собираются делать в отношении КРТ, должно быть связано с более широким обязательством противостоять превосходству белой расы и расизму в его различных формах. Если вы не рассматриваете это в более широком контексте, то я боюсь, что в конечном итоге все, что вы будете делать, окажется бесполезным.
Беседовал: Митчелл Атенсио
— помощник редактора новостей в Sojourners.
