Избранная епископ Мария Кубин (58 лет) изучала римско-католическую и старокатолическую теологию, любит играть на виолончели, разгадывать судоку, увлекается шпионскими фильмами и очень любит водить машину. В настоящее время она работает над докторской диссертацией о травме и религии. Через несколько дней она будет рукоположена в епископа, первого в семье старокатолических церквей Утрехтского союза. В интервью сайту ekumenizm.pl она рассказывает о духовном пути и предстоящих трудностях.
Старокатолическая церковь в последнее время находится в новостях. Если оставить в стороне вопросы о священстве женщин и благословении однополых браков, то широкую огласку получили обращения видных римско-католических священников в Германии, которые перешли в старокатолицизм. Недавно Вы попали в заголовки газет как первый старокатолический епископ в Австрии. Переживает ли старокатолицизм в настоящее время вторую весну?
Я бы хотела, чтобы это была вторая весна. Я думаю, что нам все еще нужен определенный подъем, но будет ли это вторая, третья или четвертая весна, не так важно. Важнее то, можно ли примирить то, что мы сейчас переживаем как Церковь, с Духом и временем, в котором мы живем. Крайне важно, чтобы мы продолжали заниматься актуальными темами.
Актуальные темы и старокатолическая приставка не обязательно должны быть понятны людям. Как Вы хотите совместить старое с новым, что особенно проявляется в служении женщины-епископа?
Весть Иисуса — это то, что старо, то, что известно. С одной стороны, ей 2000 лет, а действие Бога для людей еще старше. Однако когда речь идет о том, чтобы провозгласить Божье дело и послание миру так, чтобы оно было понятно, это не является противоречием: то, что старо, компонуется с тем, что актуально.
Старый католицизм родился из оппозиции к папской непогрешимости. Догма сегодня мало что говорит, так как же можно изобразить старокатолицизм более позитивно?
Название намекает на то, как возникла старокатолическая церковь, но фундаментальное отличие от Рима заключается в том, что старокатолические церкви, следуя примеру древней Церкви, живут по епископально-синодальной модели. Синодальный путь на самом деле является харизмой старокатоличества, а задача епископата — вдохновлять и направлять это общение на пути. Весь Народ Божий принимает решение. То, что это задача для всех, можно увидеть, например, в немецкой Римско-католической церкви, где в рамках так называемого синодального пути епископы пытаются сделать это реальностью. Нам повезло, что у нас есть такая модель и мы уже давно практикуем её. Дело не в том, чтобы просто быть против папской непогрешимости сегодня, а в том, чтобы иметь свежий взгляд на то, какие темы и какие ответы мы можем найти вместе.
В старокатолической церкви в Германии несколько лет назад проходили дебаты о смене названия. Есть ли подобные размышления и в австрийской старокатолической церкви?
Такие дискуссии, конечно, повторяются, поскольку вопрос «Почему ваша церковь называется старокатолической?» постоянно всплывает. Есть много тех, кто извлекает из этого названия совершенно иное содержание, путает нас с кем-то другим и думает, что мы празднуем Тридентскую мессу. Эта дискуссия — старая, и никто пока не нашел на нее удовлетворительного ответа. Это также всегда возможность: название нужно как-то объяснить, и так рождаются дискуссии, потому что то, что не всегда связано с названием, в какой-то момент создает эффект неожиданности, и так у нас появляется возможность поговорить о нашей Церкви больше, чем если бы мы сказали, что мы Реформированная католическая церковь или Христианская католическая церковь.
Почему Вы решили вообще выдвигать свою кандидатуру на служение епископа?
Этот вопрос связан с моей духовностью. Я не могу объяснить это иначе, чем именно призванием, а оно рождается там, где способности человека совпадают с потребностями мира, особенно с потребностями людей, с которыми я общалась в различных жизненных контекстах. Мое призвание как епископа — соединять и приглашать людей жить по Евангелию.
По образованию Вы римско-католический теолог. Как происходил переход в старокатолицизм?
Очень долгое время я была римо-католичкой и в рамках этой Церкви делала всё, что мне было позволено делать как женщине. Я исчерпала практически все возможности, и они были неплохими, но это не было моим призванием. Когда я познакомилась со старокатолической церковью, я подумала, что это церковь с ценностями, которые я тоже исповедую и к которым хотела бы быть причастной. Возможность стать священницей не было причиной обращения. Только после того, как я уже стала старокатоличкой (2008 год), я начала (римско-католическое) богословское образование, которое закончила в семинарии старокатолического богословия при Боннском университете (Германия).
Как Вы вступили в контакт со старокатолической церковью?
Как и многие люди — совершенно случайно. У меня было много разговоров с человеком, который был старокатолической веры и пригласил меня пойти на службу. В то время я находился в середине духовного поиска и уже внутренне отдалилась от Римско-католической церкви. Когда я познакомилась со старокатолической церковью, я была удивлена, что существует такая открытая церковь.
Старокатолическое богослужение не так уж далеко от римско-католического. Был ли во время службы момент какого-то открытия, решения?
Можно сказать и так. Я много раз бывала в евангелической церкви. Там было не только очень хорошо, но и интересно, но я католичка и хотела ей оставаться. Для меня было важно оставаться католичкой, потому что я хотела сохранить католические традиции и таинства, в которых я чувствую себя обустроенной.
То есть сам переход был не таким уж сложным?
Тем не менее был, потому что я очень сильно укоренилась в Римско-католической церкви. Выйти из нее было нелегко, когда я уже много лет чувствовала себя как дома. Когда происходит переход, это большой шаг, который должен быть сделан с полным осознанием.
Вы станете первой женщиной-епископом в Утрехтской унии, в которой пять церквей рукополагают женщин в диаконы и священники, в то время как польская католическая церковь отвергает эту практику. Не создаёт ли избрание женщины-епископа новый потенциал для конфликта в Утрехтском союзе или, наоборот, помогает союзу идти новыми путями?
На вопрос о том, может ли моё избрание иметь потенциал для конфликта, однозначно нужно ответить утвердительно. Это нечто иное, когда Церковь рукополагает диаконисс и священников, и нечто иное, когда женщина избирается и посвящается в епископы. С другой стороны, много лет назад все Церкви Утрехтского союза решили, включая Польскую католическую церковь, что рукоположение женщин в священство — это не вопрос веры, предполагающий разделение Церкви, а гораздо больше культурный аспект. Ситуация становится серьезной, когда приходится это снова заявлять. Я считаю, что мой выбор действительно является одновременно и вызовом, и возможностью. Я надеюсь прояснить с Польской католической церковью все практические вопросы, которые влечет за собой мое избрание и рукоположение.
Какова была первоначальная реакция братьев в офисе и сигналы от экуменического сообщества?
Реакция была основательно положительной. Некоторые церкви вообще никак не отреагировали, но те, что откликнулись на избрание, выразили себя очень дружелюбно и позитивно, включая официальные структуры. Особенно приятными были неофициальные и очень теплые сигналы от Римско-католической церкви. Они выражали радость по поводу того, что в нашей стране происходит какое-то движение. Польско-католическая церковь не смогла отреагировать в тот момент, когда епископ Виктор Высочанский находился в тяжелом состоянии и, к сожалению, умер. Мы также пригласим представителей польской католической церкви на мою хиротонию, так как в это же время в Вене проходит Международная конференция старокатолических епископов. Затем мы установим последовательные правила проведения международных встреч, приемлемые для всех сторон. В любом случае, в этом нет ничего нового. Существует множество встреч между церквями — также внутри одной церковной семьи — и на различных уровнях, как между теми церквями, где есть рукоположение женщин, так и без него.
Каким Вы видите будущее Старокатолической церкви в Австрии?
Для меня важно, чтобы Старокатолическая церковь Австрии не была постоянно озабочена собой, но чтобы мы действительно были важны для мира. Я думаю, что важно, чтобы члены церкви чувствовали себя замеченными и приглашенными, и чтобы у них были самые лучшие впечатления от церкви. И если эти впечатления приведут к тому, что каждый в нашей церкви возьмет на себя заботу хотя бы об одном проекте или позаботится об одном человеке, то я надеюсь, что через семь лет, когда закончится мое епископство, мы сможем сказать, что сделали что-то важное для мира.
Старокатолическая церковь Австрии насчитывает около 9000 прихожан. В Австрии не только Римско-католическая церковь, но и протестантские церкви борются с большим количеством заявлений о выходе из церкви. Надеетесь ли Вы на обратную тенденцию в Старокатолической церкви?
Конечно, мы всегда надеемся на иное развитие событий, что связано и со светскими аспектами нашей работы, такими как церковные пожертвования. Однако я думаю, что если мы слишком пристально смотрим на цифры, то теряем из виду нашу правильную цель и миссию. Мы — церковь меньшинства, что имеет свои преимущества и недостатки, но в конечном итоге речь идет о том, чтобы люди чувствовали себя понятыми и преданными Евангелию.
Вы не только теолог по образованию, но и психотерапевт. Где Вы проводите границу между психотерапией и пасторским попечением?
Граница проходит именно там, где проходит граница конкретного человека. Терапия имеет дело с внутренним миром, проблемами и решениями. Она заключается в ответе на вопрос: «Что я могу внести, чтобы проблема была решена?». В душепопечительстве послание может быть похожим, но есть еще и Некто, это не просто мы и бытие общины, но есть Бог. Так что граница проявляется там, где проходит граница между имманентным и трансцендентным.
Но особенно сегодня, когда многие люди массово покидают церкви или когда уже зародилась традиция аккультурации, именно в то время, когда люди все меньше и меньше знают или не хотят ничего знать о христианстве, а многие глубоко ранены в церкви, нет ли опасности превращения церквей в своего рода центр благополучия.
Здесь нужно быть очень осторожным. Психотерапия — это то, что должно двигаться в определенных границах, и то же самое должно быть верно в отношении душепопечения. Церковь не должна предлагать скрытую терапию. Если у кого-то нет опыта, он или она не должны проводить терапию. И наоборот, в задачу психотерапии не входит приводить людей к духовности. Каждый должен делать то, к чему у него есть способности. Я где-то слышала цитату, что Церковь существует не для того, чтобы делать людей счастливыми. Христианство — это не о том, чтобы вести счастливую жизнь для себя. Христианское послание идет в другом направлении. Жизнь, наполненная смыслом, конечно, может сделать нас счастливыми, но христианство о гораздо большем.
Действительно, людей не делает счастливее Церковь, но они точно могут стать несчастными. Разве это не последний момент, когда в игру должна вступить психотерапия или, возможно, пасторская помощь?
Если люди подвергаются стигматизации или травмируются Церковью, то это работа Церкви в первую очередь — выяснить, что пошло не так и что нужно изменить, что не так с системой. Если Церковь ранит людей, то это противоречит посланию Иисуса. Как раненые люди могут быть исцелены — это также может быть задачей психотерапии. В свою очередь, задача душепопечительства — как поступать с людьми так, чтобы зло не повторялось. Терапия важна, но Церковь не может просто сказать: «Они должны пойти на терапию», и вопрос будет решен. Церковь должна действительно что-то делать, чтобы изменить систему.
Как Вы готовитесь к посвящению?
Я бы хотела готовиться более интенсивно, но из-за нехватки времени это сделать гораздо сложнее. Я интенсивно работала над литургией, которую мы вместе разработали так, чтобы в ней были не только элементы классической епископальной литургии рукоположения, но и чтобы язык был сформулирован по-другому, а также учитывал мой духовный контекст. Непосредственно перед рукоположением я отстранюсь от текущих дел и постараюсь провести это время так, чтобы внутренне подготовиться к рукоположению.
Какой Вы видите старокатолическую духовность в Австрии и чем она отличается от римско-католического или евангелического спектра? Что старокатолическая церковь может предложить людям, которые ищут христианскую духовность, помимо рекламируемой повсеместно открытости современного старокатолицизма?
Я думаю, что вопрос не столько в том, насколько Старокатолическая церковь будет отличаться от других деноминаций, сколько в том, что вместе мы сможем что-то предложить или научиться друг у друга. В обществе, которое все дальше и дальше отходит от христианства, это очень важно. Речь идет о создании возможностей для людей выражать свою веру и жить ею, с одной стороны, и критически смотреть на нее — с другой. Многие люди хотят найти точку опоры в своей вере, не будучи индоктринированными или удерживаемыми на поводке. Важным элементом нашей старокатолической духовности является приглашение формировать собственную совесть в соответствии с тем, что мы описываем как реальность Бога. В этом мы хотим помочь через нашу пастырскую заботу.
Хиротония епископа Марии Кубин состоится 24 июня (суббота) в Евангелическо-лютеранской церкви Густава Адольфа в Вене. Прямая ссылка на службу, которую можно посмотреть в прямом эфире.
