В американской прессе вновь вспыхнула дискуссия о том, почему молодые консервативные мужчины в заметных количествах обращаются в Православную Церковь. Поводом стала статья The New York Times, где утверждается, что православие привлекает молодёжь «пространством, прославляющим маскулинность».
Этот сюжет не нов. Концепт «православия как мужской силы» последние годы активно тиражируют блогеры, таблоиды и создатели контента, монетизирующие «брутальный» религиозный имидж. В интернете сформировалась даже особая среда — так называемые ортобро — недавние неофиты, которые преподносят православие в виде жёсткой, идеологизированной мужской культуры.
Однако, как подчёркивают богословы и церковные исследователи, этот нарратив не имеет почти ничего общего с реальным православным учением. Церковные лидеры последовательно отвергают попытки подменить богословие и духовную практику идеологией «мужского проекта». А историки напоминают: раннее христианство было радикально эгалитарным движением, подрывающим античные гендерные нормы, и включало выдающуюся участие женщин — от домохозяек общин до подвижниц, отказывавшихся от брака ради посвящения Богу.
Основная же проблема, на которую обращают внимание эксперты, — не качество газетной статьи, а последствия распространения маскулинного мифа для православных общин.
В США катехизация новообращённых полностью лежит на плечах приходских священников — часто перегруженных, нередко без специальной подготовки именно как катехитов. Поскольку ни одна православная юрисдикция в стране не имеет официального катехизиса, каждый приход вынужден разрабатывать собственную программу обучения.
В результате разрыв между общинами огромен: где-то катехизация длится месяцы, где-то почти отсутствует; содержание курсов варьируется от прихода к приходу. В такой ситуации священникам чрезвычайно сложно объяснять новопришедшим, что такое православная вера на самом деле — тем более если люди приходят с недостоверными представлениями, сформированными «онлайн-маскулинностью».
Продвижение образа «православия как маскулинности» часто используется как инструмент для навязывания конкретной политической или культурной повестки. По сути, это попытка адаптировать Церковь под внешнюю идеологию, не имеющую отношения к христианской традиции. Богословы опасаются, что за таким дискурсом скрывается стремление создать религиозный вариант «культурных войн», где православие становится не путём к духовному преображению, а инструментом подтверждения собственных убеждений.
С другой стороны, подобные нарративы отчуждают женщин — половину активных прихожан. Молодые женщины в США и так покидают христианские общины чаще, чем раньше, и тенденция «мужественного православия» лишь усиливает ощущение, что в этой традиции им нет места. Между тем раннее христианство было одним из первых движений, провозгласивших неотъемлемое достоинство женщин.
По мнению богословов, громкие медийные сюжеты отвлекают от более глубокого кризиса: православным общинам всё сложнее обеспечивать надлежащую подготовку новообращённых. Если бы катехизацию вели профессионально, последовательно и на основе общих стандартов, молодые люди — и мужчины, и женщины — знакомились бы не с мифами соцсетей, а с реальным учением древней Церкви.
Эксперты считают, что именно здесь лежит ключ: не в борьбе с очередным медийным штампом, а в формировании зрелой, взвешенной системы церковного образования, способной приводить в Церковь людей, ищущих веру, а не иллюзорные «мужские идеалы».
