Даже если вы ещё не видели Warfare, вы могли натолкнуться на заголовки новостей, называющие его «самым реалистичным военным фильмом, когда-либо снятым». И это не дешёвый маркетинговый трюк. Фильм, последняя работа режиссёра Ex Machina, Annihilation и Civil War Алекса Гарленда, действительно имеет серьёзные основания для такого титула.
Warfare — первая попытка Гарленда снять неигровое кино, основанное на воспоминаниях бойцов спецназа ВМС США, попавших в засаду «Аль-Каиды» после битвы за Рамади в 2006 году. Сорежиссёр фильма, Рэй Мендоса, был одним из этих солдат. После войны в Ираке Мендоса стал военным консультантом для фильмов вроде Lone Survivor и серии видеоигр Call of Duty. Он также консультировал Гарленда при создании Civil War — фильма о гипотетическом конфликте в будущем США.
Хотя многие военные фильмы вдохновлены реальными событиями, их сценарии зачастую украшают исходный материал чрезмерным героизмом, трагизмом и нравоучениями. Warfare — исключение. Он задуман как максимально точная передача опыта Мендосы и его товарищей. Ничего больше. Ничего меньше.
В Warfare все элементы — сценарий, режиссура, актёрская игра и звуковое оформление — работают вместе для достижения этой цели. Большая часть фильма разворачивается в реальном времени в одном месте: гражданском доме, где взвод Мендосы забаррикадировался. Звуки винтовок, гранат и пролетающих истребителей заглушают даже саунд-дизайн Дюнкерка Кристофера Нолана. Ещё громче — крики солдат, раненых самодельными взрывными устройствами, оставляющими их ноги обугленными, сломанными и окровавленными.
С точки зрения ремесла фильм безупречен, что неудивительно для Гарленда, чья техническая мастерство было очевидно ещё со времён Ex Machina. В этом аспекте Warfare напоминает его дебют: действие ограничено замкнутым пространством и небольшим числом персонажей, сосредоточено на одной идее.
Оценивать фильм на тематическом уровне сложнее. Здесь Warfare напоминает Civil War: за ремесло хвалили, за отсутствие политической глубины — критиковали. Гарленд и Мендоса могли создать «самый реалистичный военный фильм», но остаётся важный вопрос: одобряет он войну или осуждает её? Ответить на него сложно, не в последнюю очередь потому, что у каждого кинокритика своё определение антивоенного кино.
Французский режиссёр Франсуа Трюффо утверждал, что антивоенных фильмов не существует — факт, подтверждённый тем, что многие признанные антивоенные картины вдохновляли аудиторию на милитаризм.
Взять хотя бы Цельнометаллическую оболочку Стэнли Кубрика. Хотя критики восхваляли её за показ дегуманизации солдат, фильм вдохновил множество молодых американцев вступить в морскую пехоту. Так, в 2018 году бывший морпех Энтони Суофорд писал:
«Цельнометаллическая оболочка стала одной из главных причин, почему я пошёл в морпехи. Образ сержанта, орущего на новобранцев, казался нам доказательством того, что унижения и насилие были неотъемлемыми частями становления мужчиной и воином».
В этом отношении Цельнометаллическая оболочка контрастирует с Иди и смотри Элема Климова. Оба фильма исследуют дегуманизацию на войне, но у Кубрика остаётся пространство для романтизации, тогда как у Климова — нет. Его фильм показывает, что война разрушает души людей, независимо от стороны.
Где на этом спектре находится Warfare? Я бы сказал, что ближе к Иди и смотри. Крики, ужасающие ранения — всё это граничит с телесным ужасом и способно отпугнуть зрителя от идеи носить военную форму.
Warfare также разрушает образ «идеальной машины для убийства», создаваемый в голливудских блокбастерах. В начале фильма взвод Мендосы выглядит дисциплинированным. Но с началом боя цепочка команд рушится, превращая бой в хаотичное месиво, где никакая подготовка уже не помогает.
В отличие от Civil War, где не была проработана политическая подоплёка, Warfare осторожно исследует реальную военную культуру. Фильм начинается с того, что солдаты смотрят клип Эрика Придза «Call on Me», и перед боем устраивают мужские поддразнивания. Войны ведутся не из-за идеалов, а из страха показаться слабыми перед товарищами.
Все эти подрывные элементы находят финал в отсутствии катарсиса: взвод Мендосы исчезает в танках без объятий и триумфа. Камера задерживается на разрушенном доме и иракцах, стоящих на улице с опущенными ружьями. Молчание. Затем титры. Что это всё было? Ответа нет.
Тем не менее, некоторые критики, как, например, Грегори Нуссен в Deadline, считают, что Warfare всё же сохраняет милитаристский подтекст, вызывая у зрителей восхищение хаосом.
Кроме того, фильм полностью игнорирует политический и исторический контекст войны в Ираке — война, начатая под предлогом несуществующего оружия массового поражения. Как отмечает Питер Брэдшоу из The Guardian, Warfare «почти с яростью безразличен» к этим фактам.
В итоге Warfare демонстрирует как возможности антивоенного кино, так и его пределы. Даже самые честные фильмы не могут контролировать интерпретацию зрителя. И даже самый страшный фильм о войне рискует приукрашивать реальность тем, что война остаётся чем-то «смотримым».
Мои чувства к Warfare сложные. Как критик, я восхищаюсь мастерством Гарленда и Мендосы. Но как человек, я обязан помнить: фильм — это лишь часть картины. Он передаёт опыт солдата, но упускает другие, не менее важные аспекты. Ни один фильм — ни Цельнометаллическая оболочка, ни Иди и смотри, ни Warfare — не способен полностью охватить тяжесть и последствия войны.
Тим Бринкхофф — голландский журналист, работающий в США, пишет о религии, политике и истории.
