Это богатая, многоголосая библиотека. И мы не можем позволить себе игнорировать книгу, которая используется как оружие против уязвимых людей.
Моя детская Библия была внушительной. Я носила её в стеганой сумке с дополнительными карманами для маркеров, карандашей, закладок и блокнотов. У меня была сложная система цветового кодирования: жёлтым я выделяла Божьи обещания, розовым — божественные предписания, которые нужно соблюдать, синим — стихи, которые утешали меня в моменты грусти и страха. На полях были мои детские размышления: откуда взялась жена Каина? Как все те животные сосуществовали на ковчеге, не поедая друг друга? Знал ли Иисус с детства, кто Он на самом деле?
Я читала Библию жадно и буквально. Меня воспитывали в традиции, где считалось, что Божье слово совершенно, лишено несоответствий и ошибок. Каждое слово в нём намеренно выбрано Богом, каждое событие исторически достоверно. Значит, Иона действительно провёл три дня в утробе огромной рыбы, всемирный потоп действительно случился, и есть буквально существующее «озеро огненное», где неверующие будут скрежетать зубами.
Меня учили воспринимать Библию как простую и окончательную книгу правил, охватывающую все аспекты жизни. В моей вере даже утвердился акроним B-I-B-L-E: Basic Instructions Before Leaving Earth («Основные инструкции перед уходом с Земли»).
Когда я теперь вспоминаю годы, проведённые с этой розовой книгой уверенности, которую я носила как талисман, я испытываю разные чувства. Нежность к своему детскому рвению. Зависть к невинности, с которой я читала Священное Писание. Гнев за вопросы, которые мне не разрешали задавать. Грусть по той безусловной любви к Библии, которую я тогда испытывала, но которая теперь мне почти недоступна.
Как у многих, кто проходит через деконструкцию веры, мои унаследованные способы чтения Библии рухнули в юности. Я поняла, что буквальное толкование не выдерживает критики, что не всё в Библии предписано для подражания, что Бога нельзя загнать в рамки, созданные людьми, и что существуют жизненные обстоятельства, для которых в Библии просто нет инструкций. Я чувствовала себя обманутой и перестала читать. Я больше не знала, что такое Библия и для чего она нужна. Я больше не знала, кто я рядом с ней. Я решила, что никогда больше не позволю себя обмануть.
Это была болезненная потеря. Библия была моим самым близким другом: убежищем, опорой, верным путём к Богу. Отказаться от неё было словно умереть.
Философы и богословы говорят о «второй наивности» в вопросах веры. Поль Рикёр описывает её как «возвращение к радости нашей первой наивности, но теперь совершенно новой, всеобъемлющей и зрелой». Ричард Рор называет её детской простотой, к которой мы приходим после долгих блужданий, — единственным способом продолжать путь веры, «не становясь гневными, разобщёнными, отчуждёнными или невежественными». Вторая наивность, утверждает он, — это «цель зрелой взрослости и зрелой религии».
Сейчас моя задача — культивировать эту вторую наивность в отношении Библии. Вернуться к Писанию, вооружившись всеми инструментами исторической и литературной критики, но не позволяя этим инструментам стать преградой. Вновь соединить сердце и разум, душу и тело. Доверять, что Бог, который встретился мне на страницах Библии в детстве, может питать и направлять меня и сейчас.
Меня печалит, что так много прогрессивных христиан избегают этой работы, предпочитая библейскую безграмотность. Как будто книгу могут открывать только те, кто изучает её в богословских семинариях или носит священнический воротник. Но правда в том, что мы не можем позволить себе игнорировать Библию в тот момент, когда её используют как оружие против уязвимых людей. Любить ближнего мудро и осознанно — значит глубоко знать и уверенно обращаться с Божьим словом. Хотим мы этого или нет, Библия присутствует в культурном пространстве, и разговоры, которые она порождает, имеют последствия — буквально вопросы жизни и смерти. Нам необходимо участвовать в этих обсуждениях разумно.
Как же теперь я читаю Библию, в своей второй наивности? Я спорю с ней. Борюсь с ней, жую её, возражаю ей, допрашиваю её. Я честно говорю Богу, когда она меня радует или ужасает. Я верю, что Божий Дух присутствует в моём замешательстве и гневе так же, как и в моём восхищении и благодарности. Если история в Писании разбивает мне сердце, я спрашиваю, разбивает ли она сердце Богу. Если библейские персонажи используют имя Бога, чтобы оправдать ужасные поступки, я не предполагаю, что Бог одобряет эти поступки. Я кричу вместе с Богом в священном негодовании.
Короче говоря, я больше не воспринимаю Библию как свод правил, научное пособие или учебник по истории. Я вижу в ней богатую, многоголосую, многопоколенческую библиотеку разговоров о Боге и с Богом, начатых несовершенными людьми, которые стремились к Божественному и так же часто ошибались, как и были правы. Я вижу Библию как одновременно духовную и поучительную книгу, которая запечатлела путь веры в её развитии: три шага вперёд, два назад. Это рассказ о сломленном человечестве, которое неуклюже движется навстречу всегда милосердному Богу, зовущему нас дальше.
И наконец, я вижу Библию как первые шаги в разговоре, который остаётся живым и продолжающимся. Эта книга открыта, а не закрыта, и именно поэтому нам нужно продолжать её читать — даже если этот процесс сложен и противоречив. Её следующие страницы ждут нашего участия. Они будут написаны на страницах наших собственных жизней.
Дэби Томас
семинаристка в Богословской школе Церкви Тихоокеанского региона и автор книги Вера во многих комнатах.
