В своей аналитической статье для Лондонской школы экономики в 2022 г. Люциан Леустин написал, что война в Украине — это первая религиозная война 21-го века; более того, год спустя он добавил, что «смещающуюся линию фронта между российскими и украинскими войсками можно рассматривать как религиозную границу». Эта граница имеет два измерения. Первое измерение — между «либеральным восточным православным миром и традиционным православным христианством», а второе — между светским Западом и несекулярным Востоком. Обе классификации могут ввести в заблуждение, и необходимо также обсуждать религиозные аспекты этой войны как связанные с первоначальными светскими политическими целями конфликта, которые использовали религиозные идеи для его разжигания. В значительной степени то, что российское правительство использует религиозные духовные символы для формирования дискурса вокруг войны в Украине, углубляет раскол внутри православия. Этот раскол нуждается в исправлении, и православные церкви должны трудиться ради мира изнутри. В то же время, межрелигиозный диалог и институциональные структуры также предлагают путь, который дипломаты, политики и религиозные лидеры могли бы использовать для работы на благо мира. Данный комментарий размышляет об этих возможностях и их ограничениях.
Православие, самодержавие и народность
Когда Патриарх Кирилл выступил с проповедью на заре войны в 2022 году, он говорил о «страданиях православных людей в Донбассе» и ввел религиозное измерение в конфликт. Однако это специфическое религиозное измерение — православное христианство — было частью политического дискурса в регионе задолго до войны и стало частью последней концепции внешней политики и стратегии безопасности России. Эта внешнеполитическая стратегия закрепила российское мировоззрение инаковости во имя защиты национально-традиционных и духовных ценностей России, одновременно позиционируя себя в качестве жертвы (от нападок «загнивающего Запада»). Хотя в инструментализации и политизации религии нет ничего нового, российская модель включения религии во внешнюю политику представляет собой новый способ слияния священного и профанного. Подчеркивание важности религии может быть тесно связано с возрождением и переформатированием старых империалистических идей, например, триединства «Православие, Самодержавие и Народность», идеи, представленной министром просвещения Уваровым во времена правления Николая I. Он рекомендовал, чтобы: «в будущей образовательной программе государства подчеркивать ценность православной церкви, самодержавного правления и национального характера русского народа; он считал, что это фундаментальные факторы, отличающие российское общество и защищающие его от развращающего влияния Западной Европы». Эти идеи связаны с тем, что Путин был недоволен распадом Советского Союза и, как следствие, воображаемыми сферами влияния, в которых Россия проводит свои границы. Украина входит в эту сферу влияния, и использование религиозной символики для оправдания войны является лишь еще одним средством достижения цели. Той цели, где нет мира.
Чтобы противостоять неправильному использованию Россией религиозной символики, священники Русской Православной Церкви, а также ученые и Ватикан попытались переосмыслить этот дискурс. Всего через несколько недель после начала войны в 2022 году группа ученых, собравшихся на конференцию в Оксфордском университете, опубликовала «Заявление о солидарности с православной декларацией об учении «Русский мир» (russkii mir) и против христианского национализма и нового тоталитаризма». Это заявление было направлено на осуждение этого учения о «Русском мире» и использования религиозной символики для насильственных целей. С тех пор тысячи ученых и частных лиц подписали это заявление, и его основная идея заключается в том, что ни нация, ни государство, ни какое-либо политическое сообщество не может законно претендовать на внутреннюю святость. Поэтому христианский национализм и идеология «Русского мира» ведут к разделению и насилию и должны быть осуждены. Здесь интересно отметить, что «Мир» имеет двойное значение в русском языке, и может означать «Мир», как в данном случае, но может также означать «Мир».
Война в Украине и ее религиозное измерение, таким образом, углубили уже существующий конфликт внутри Православной Церкви, который начался задолго до 24 февраля и выразился в расколе и автокефалии Православной Церкви Украины. Необходимо изучить миротворческий потенциал религиозных общин, поэтому в первую очередь следует устранить разногласия внутри Православия, а следующим шагом может стать межрелигиозный диалог.
Вселенский Патриарх и диалог между православными церквями
Приливы и отливы разногласий между Православными Церквями существовали всегда, однако война в Украине углубила эти разногласия. С одной стороны, она увеличила дистанцию между Украинской Православной Церковью и Русской Православной Церковью. Она также обострила разногласия между Вселенским Патриархатом и Русской Православной Церковью как двумя полюсами Православия. Первый полюс более сосредоточен на универсальной природе православия, а второй — на укреплении его этнофилетизма, который является разновидностью церковного расизма, считающего ересью, согласно которой разделение церковного управления происходит по этническому признаку. Чтобы проследить это разделение, можно углубиться в историю и подробно остановиться, например, на разделении между православием и остальным христианством и на том, как Византия укрепляла церковно-государственное сотрудничество посредством своего «симфонического идеала». Однако, если мы перепрыгнем в 21 век, то 2009 год ознаменует собой период, когда РПЦ приостановила свое членство в Конференции европейских церквей. В 2016 году, когда Вселенский Патриарх Варфоломей I проводил первый всемирный Собор Православных Церквей на Крите, РПЦ бойкотировала его, вместе с Болгарской и Грузинской Православными Церквями, которые, как считается, имеют тесные связи с Москвой. Сербская Церковь приняла участие, несмотря на свои связи с РПЦ. Румынская и Греческая Церкви также присутствовали на Соборе и присоединились к его основной идее, определив миссию Православной Церкви в современном мире следующим образом: «Вклад Православной Церкви в осуществление мира, справедливости, свободы, братства и любви между народами, а также в устранение расовой и иной дискриминации». В 2018 году, когда Синод Вселенского Патриархата заявил, что приступит к предоставлению автокефалии Православной Церкви Украины, РПЦ не согласилась с этим решением и разорвала общение со Вселенским Патриархатом, что привело к Московско-Константинопольскому расколу. Сегодня разделительная линия в православном мире по-прежнему проходит между Москвой и Константинополем.
Поскольку религиозные деятели и общины все активнее проявляют себя в публичном пространстве, существует риск того, что религия будет использоваться для исключения, а не для объединения. Это тем более актуально, когда политические рамки, в которых они действуют, являются авторитарными, а не демократическими. Вопрос о совместимости православия и демократии давно обсуждается, но здесь следует упомянуть два наблюдения, а именно: в отчете «Индекс демократии 2022», подготовленном Economist Intelligence Unit, ни одно из государств, где большинство населения исповедует православие, не является полностью демократическим, в то время как Греция, Кипр, Румыния и Сербия были оценены как несовершенные демократии, а остальная часть православного мира относится либо к гибридным, либо к авторитарным режимам. Одной из объясняющих переменных может быть относительная слабость православной церкви с ее националистическим характером, который делает ее уязвимой для влияния и сплетения с государством. Хорошим примером является война на Украине, которая привела к углублению партнерства государства и церкви как в российском, так и в украинском случае. В качестве ответной меры можно использовать межрелигиозные усилия и внешних религиозных акторов, чтобы помочь в распутывании. Наконец, Всемирный Совет Церквей, членом которого до сих пор является РПЦ, остается одним из пространств и инструментов, где может происходить такой диалог. Как заявил Генеральный секретарь ВСЦ Иоанн Саука во время ойнпоследней встречи Церквей: «ВСЦ — это свободное пространство для диалога, и мы собираемся вместе не потому, что согласны друг с другом, а потому, что не согласны». Православные Церкви могут не соглашаться сейчас, но они должны продолжать говорить, чтобы достичь устойчивого мира в Европе.
Кристине Маргвелашвили
Государственный университет Илии
